* * *

Ребенок и мужчина бегали друг за другом по комнатам. Впрочем, по отношению к Гарри «бегать» - довольно сильное преувеличение. Северус просто ходил вокруг кресел и стола, а мальчик пытался его поймать. Потом Северус поддавался и мог полюбоваться радостью «победившего» ребенка. И игра продолжалась.

В один из моментов Гарри, поймавший Северуса, громко рассмеялся и задрал голову к потолку. А потом вспомнил, что догонять должны его, и бросился прочь. Но ноги подвели, и малыш растянулся среди комнаты. Первой реакцией было раздраженное шипение. Но Северус знал, что не стоит себя обнадеживать. Личико Гарри тут же исказилось гримасой, раздался рев.

Северус не сделал ни шага в сторону ребенка.

- И что ты ревешь?

- Аааа!

- Если тебе нравится орать, то не стану мешать. Но если хочешь, то можем пойти в ванную, ты умоешься, и мы продолжим игру.

Рев стал немного тише.

- Пошли, пошли, - Северус махнул Гарри и сделал несколько шагов в сторону внутренней двери, - так ты идешь, или будешь валяться?

Мальчик недовольно насупился, но все же встал. А после мытья и вовсе забыл, что плакал. Еще через полчаса бега, Гарри откуда-то вытащил пакетик сладостей. Мальчик сосредоточенно уставился на цветную бумагу.

Снейп снова напомнил себе, что надо прочесть очередную лекцию Альбусу и Минерве на тему «слишком много сладкого вредно». Эти двое стали просто заваливать малыша всякой дрянью из Хогсмида. Хорошо еще, что сам Гарри не слишком увлекался сластями. Он вообще не слишком увлекался едой, если честно, и Снейп порой по полчаса был вынужден уговаривать съесть хоть что-нибудь.

Простояв спокойно минут пять, мальчик начал ужасно медленно разрывать упаковку точно посередине, миллиметр за миллиметром. Северус понял, что еще немного - и небольшой пакетик окажется аккуратно разорванным на две части, а конфеты окажутся на земле.

- Дай-ка мне, дружок, - мужчина осторожно забрал пакетик, надеясь что это не вызовет поток слез.

Когда Снейп протянул Гарри открытый пакетик, тот просто задрал голову, открыв рот. Мужчина уже привык к подобным капризам ребенка и, даже не пытаясь возражать, положил одну из конфет в открытый рот. Похоже, на этом интерес Гарри к сладкому иссяк, и он, развернувшись, отошел.

А потом пришла Поппи. Взрослые распределили между собой обязанности по уходу за малышом, так как Северус теперь уделял много времени работе. И пришла очередь Поппи кормить маленького хулигана.

Профессор Снейп сидел за столом, проверяя работу за работой и лишь иногда вслушиваясь в смех Гарри и наставительный тон врача.

- Ведь ты же не хочешь огорчать Северуса, - улыбнулась Поппи, - правда же?

Мальчик тяжело вздохнул, открыл рот и прожевал полную ложку пюре.

Снейп замер. Он специально избегал многих вещей, рекомендованных литературой. Например, он никогда не предлагал награду за хорошее поведение и успешное выполнение заданий - просто потому, что, по его мнению, тогда мальчик будет что-либо делать исключительно за поощрение. И Северус никогда не говорил ничего похожего на последние слова Поппи. У него не было никаких прав на мальчика. И не было ни малейшей надежды что-либо требовать от Гарри. Если бы он сам был… хотя бы дальним родственником или другом семьи… Но – нет. Он был врагом Джеймса Поттера. И он не мог сказать Гарри: «сделай это для меня».

Иногда мужчина задумывался, имеет ли он право что-либо требовать от мальчика в обмен на воспитание. И неизменно приходил к ответу «нет». Да, он отказался ради Гарри от привычного распорядка дня. Не стало прогулок в Хогсмид и на Диагон-аллею по выходным. Но, положа руку на сердце, Северус всегда признавался: он был рад изменившейся жизни. Глупым вопросам, чтению детских книг, прогулкам в тайне от посторонних глаз, даже регулярному реву. Ведь это все было тем, что позволяло чувствовать себя нормальным. Нужным. Любимым. Не просто рядовой тиран-педагог в одной из школ. Он был нужным.

Северус благодарил мальчика за непринужденность. За открытые улыбки и обиду, за капризы и веселые игры. Не каждый мог ни с того ни с сего забраться на колени мастера зелий и протянуть пакетик конфет. Или просто обнять, вцепившись ладошками в мантию…

Поппи попрощалась и ушла, оставив Гарри перекладывать цветные картинки, и Северус снова вернулся к проверке контрольных.

- А-а-а! – гордо заявил Гарри.

Северус поднялся.

- Неси.

Гарри сходил в спальню и торжественно внес свой горшок. С тех пор, как он стал «очеловечиваться», ночное пробуждение стало делом привычным. И Северус благодарил Мерлина за то, что имел дело не с годовалым ребенком в полном смысле этого слова. Гарри не имел привычки ходить под себя, а начинал хныкать или выдавал свое «а-а-а». В зависимости от настроения.

Тогда-то Северус и решил, что ребенок достаточно большой, чтобы с ним возиться и достаточно мал, что бы позволить ему самостоятельно пользоваться туалетом. И у Гарри появилась первая настоящая обязанность – приносить горшок. И Северус надеялся на то, что скоро можно будет доверить и самостоятельно посетить уборную.

«А-а-а» было процессом творческим и длительным. Гарри сидя на горшке, непременно что-нибудь держал в руках, громко акая и окая. Потом на несколько секунд замолкал и тут же принимался орать, чтобы привлечь внимание мужчины. Это значило, что пора натянуть штанишки и очистить горшок. На место Гарри его тоже ставил сам.

Вечером, забравшись в кровать, Северус открыл альбом.

- Гарри, - показал он на фото мальчика.

- Ари, - согласился малыш.

Северус перевернул несколько страниц.

- Кто?

- Сэййп.

- Молодец, - он потрепал мальчика по волосам, - А это?

- Аррррри! – похоже, Гарри в силу своей анимагической формы нравилось произносить «р» во всевозможный вариациях.

- А это?

Гарри моргнул и поднял обиженные глаза. Северус рассмеялся.

- Это Альбус.

Гарри закивал.

- Скажи: «Альбус», - никакой реакции, - ну, скажи же, не упрямься!

Гарри мусолил пальчиками кончик фотографии, норовя отодрать.

- Гарри, - Северус вздохнул и отвел руки мальчика от альбома, - скажи: «Альбус».

Настроение у Гарри, похоже, было прескверным. Он насупился, глядя на Северуса. Но пока не дорос играть в гляделки с мастером зелий. А потому первым отвел взгляд, засопев. Северус улыбнулся и потрепал паршивца по волосам.

- Ну, не упрямься и повтори за мной. Альбус.

- Абууус! Бууу!

В этом слове, похоже, Гарри больше всего понравился слог «Бу». Что ж, интересно.

- Бууус! – снова повторил Гарри.

- Я был о нем иного мнения, - хмыкнул Северус.

Северус усмехнулся и пошел за пижамой для мальчика, а Гарри сам стал листать альбом, оглашая время от времени комнаты радостным «Аррри!»

Выпал первый снег. Он шел всю ночь, а под утро падали редкие хлопья. Гарри просто обалдел. Он бегал, падал, собирал горсти ледяных кристалликов, ловил снежинки руками и ртом. Даже собирал губами снег с земли и одежды, и Северус никак не мог его остановить. Но именно в этот момент, мужчина поймал себя на том, что любуясь, как Гарри играет с первым снегом, перестал воспринимать его как тигренка.

Теперь и в сознании мужчины это был просто ребенок. Со всеми последствиями. Человек. Тот, кто может предать.

Северус мотнул головой. И почему в голову лезут тяжелые мысли? Когда придет время – вот тогда и надо будет думать. Не сейчас. Не в тот момент, когда он может быть просто счастлив.

- Трой! – Северус подхватил мальчика на руки и подбросил повыше.

Гарри излечивался быстро. Речь стала связной, проснулись воспоминания о счете и письме. Гарри сам читал по вечерам – вслух, по слогам, стараясь заработать одобрение мужчины. Северус сначала удивлялся, что мальчик не спрашивал, почему его называют то Троем, то Гарри. Но однажды юный Поттер шепотом сказал: «Это ведь секрет, что я Гарри, да? Про это можно говорить только в подземельях, да? И только с тобой, Альбусом, Минервой и Поппи, да?».

* * *

Гарри сидел на горшке и по памяти читал стишок «Маленький Мерлин». Детский голосок звенел в комнате профессора зелий, и казалось, его обладатель совершенно не представляет, зачем его сюда посадили. Звериные инстинкты у мальчика пропали полностью, и иногда желание играть побеждало желание справить нужду. В результате Гарри мог устраивать маленькие неприятности прямо там, где сидел. Но Северус теперь был «няней со стажем» и мог определить, когда шалуна пора отправлять за горшком.

Гарри читал с выражением, иногда махая ладошкой в такт. В другой руке был зажат плюшевый зайчонок, который изредка чесал лапкой за длинным розовым ухом.

Если честно, то стишок был довольно большим, и даже Северус не знал его наизусть. В отличие от Гарри, которого этому обучила Минерва. Мальчик находился на уровне развития трех-четырех лет. Говорил он неплохо, иногда специально коверкая слова, замечательно ходил и довольно быстро бегал. Но при этом тянул в рот что попало, баловался за столом и решительно отказывался раскрашивать картинки. Все страницы в его книжках-раскрасках были перечеркнуты цветными линиями. Однажды Поппи решила дать ему краски – страшно вспомнить. Северус накладывал очищающие заклинания добрых полчаса.

Но теперь мужчина мог не боясь отлучаться на любое время. С мальчиком оставались Поппи, Минерва или Альбус – Гарри воспринимал их как воспитателей. Каждый учил его чему-либо. И вот профессору МакГонагал пришло в голову попробовать учить наизусть. Ее внучка видите ли, в три года цитировала целые сборники. А в итоге Северусу ежедневно приходилось слушать о похождениях удалого Мерлина и лесной феи.

Раздался стук.

- Войдите, - Северус оторвался от «Ежедневного пророка».

- Я на минутку, - Минерва подошла к столу, протягивая план дополнительных занятий, - Сиди, сиди, - шикнула женщина на мальчика, готового броситься здороваться, и обратилась к Снейпу, - Альбус просил уточнить на счет среды и пятницы.

- Категорически против этого времени, - Северус уткнулся в пергамент, пытаясь найти альтернативу.

А Гарри тем временем закончил свой стишок и принялся за другой.

Инсендио! – руки ребенка взлетели вверх, сжав зайчика, - И в камине веселый огонь полыхает.

Ассио! И что надо в руки немедля порхает, - зайчик был тесно прижат к груди.

Люмос поможет свой путь осветить,

Нокс – в темноте незамеченным быть, - мальчик продолжил говорить тише, лукаво прищурив глаза, -

Чары иллюзии, левитации чары-

С носом останется гость нежеланный.

- Никогда не слышала это стихотворение! – удивленно воскликнула Минерва, смотря на мальчика. Но тот уже принялся читать «Мерлин и единорог», и женщина перевела взгляд на профессора зелий.

Северус только пожал плечами. Ну не мог же он сказать, что Гарри упросил-таки его рифмовать слова, и результатом нескольких вечеров, полных смеха, стала парочка стишков.