Пробуждение

О войне напоминали только сны.

Если бы не сны, Северус решил бы, что никакой войны не было. Безумные метания по Хогвартсу, неудачные попытки кого-то спасти, что-то изменить – всё начинало казаться нелепым, ненастоящим. Просыпаясь, Северус дотрагивался кончиками пальцев до двух крошечных рубцов на шее: шрам почти не чувствовался.

Где-то за стенами его камеры-одиночки жизнь шла своим чередом. Наверное, уже отшумело первое лето после победы – но Северус потерял счет дням. Они были все на одно лицо: без писем, без книг, без посетителей.

Сначала он подумал, что про него забыли. Потом пришла в голову абсурдная мысль – а может, и забывать было нечего? Может быть, всё, что он помнил – это ложная память, попытки сознания создать нечто из ничего? «Человек Дамблдора, его единственный шпион в лагере Волдеморта» – наверное, это был кто-то другой, не он.

– Скоро совсем одичаю, – пробормотал Северус и сразу же вспомнил, почему он перестал разговаривать сам с собой: собственный голос казался чужим.

Каждый вечер он со странным нетерпением ждал, когда заснет. Во сне он опять видел Нагини, замершую перед броском. Слышал полузмеиный шепот Лорда и обливался холодным потом от ужаса. Но кошмары приносили иррациональное облегчение: это была память о прошлом, это была правда, которую нельзя ни стереть, ни забыть.

Северус невольно вздрогнул, когда дверь камеры со скрипом открылась. Он тяжело вздохнул: утро приходило слишком быстро и всегда неожиданно.

Грубый голос вывел его из оцепенения.

– Вставай. Пошли.

– Куда? – пробормотал Северус, не открывая глаз.

– А тебе не все равно? – насмешливо спросил охранник.

Северус чуть слышно хмыкнул. Было и правда все равно. Он встал и, не оглядываясь, пошел за охранником.

Слишком просторные коридоры тюрьмы пугали. Нестерпимо хотелось убежать, спрятаться в привычном полумраке камеры, вцепиться зубами в подушку и ждать приближения ночи.

Северус выпрямил спину, гордо вскинул голову и ускорил шаг.

* * *

В большой, залитой светом комнате его ждали четверо. Северус поморщился, увидев Поттера, Грейнджер и Уизли, устроившихся рядом за круглым столом. Чуть в стороне от них сидела сухопарая женщина. Перед ней на столе лежала горка пергаментных свитков, которые она разворачивала и проглядывала, не обращая на окружающих внимания.

Его бывшие студенты вытянулись и повзрослели за то время, что он их не видел. Грейнджер выглядела измотанной – темные круги под глазами, густые волосы спутаны. Она посмотрела на него и улыбнулась с несвойственной ей застенчивостью.

Северус взглянул на Поттера, тот в ответ ухмыльнулся до ушей.

– Профессор Снейп! – В голосе Поттера звучала идиотская, хотя, надо было признаться, искренняя радость. Северусу немедленно захотелось придушить поганца.

– Сколько времени я здесь пробыл? – спросил Северус вместо приветствия.

Ухмылка сползла с лица Поттера, её сменило виноватое выражение.

– Э-э-э... Сейчас февраль.

– Февраль, – негромко повторил Северус. Значит, он пробыл в одиночном заключении около года. Желание придушить Поттера усилилось. – Очевидно, вы не слишком торопились с показаниями в мою пользу. Заняты раздачей автографов, мистер Поттер?

– Простите, что так долго, – смутился Поттер. – Я правда старался, чтобы всё было сделано побыстрее, но…

– Вы не могли бы сесть? – Женщина, сидевшая рядом с Поттером, прервала его сбивчивые извинения. Северус внимательно посмотрел на нее. Примерно ровесница Макгонагалл, такая же худощавая, волосы тронуты сединой.

– Вы не могли бы представиться? – резко спросил Северус.

– Разумеется. Эмма Уайлд, Департамент юстиции. Присядьте, пожалуйста. Мне не по себе, когда вы так нависаете.

Морщинки в уголках её глаз собрались как от улыбки, но самой улыбки так и не последовало.

Северус фыркнул и пододвинул к столу свободный стул, демонстративно расположившись как можно дальше от всех.

– Итак, – произнесла Уайлд, которую эта демонстрация, похоже, совершенно не задела. – Перейдем сразу к делу. Ваш случай, мистер Снейп, представляет особый интерес. Половина членов Визенгамота хотят вашей смерти и не пойдут ни на какие уступки. Другая половина требует наградить вас орденом Мерлина первой степени. Нам было поручено найти компромисс. – Уайлд оторвала взгляд от бумаг и посмотрела Северусу в лицо. Тот не отвел глаз.

– Ну что ж, можно казнить меня и вручить Орден Мерлина посмертно, – сухо ответил он. – И все будут довольны.

– Такой вариант я тоже обдумывала, – ответила Уайлд серьезно. – Так или иначе, мне удалось сформулировать другое предложение.

Она подтолкнула пергамент, скользнувший через стол к Северусу.

– Предложение следующее. Вас не будут судить. Вы добровольно признаетесь во всех преступлениях, в которых вас обвиняют. В обмен вы получаете амнистию. Вам дадут два года условного заключения, и дальше все зависит от вас: если в течение этих двух лет вы преступите закон, амнистия будет отозвана и приговор немедленно приведен в исполнение. Вас приговорят к...

Уайлд не удалось договорить – Северус рассмеялся ей в лицо.

– Вы, должно быть, шутите. – Он постарался вложить в слова максимальную дозу яда. – Амнистия? Вот, значит, что я получу за семь кошмарных лет? В чем мое преступление? В том, что я семь лет беспрерывно присматривал за глупым испорченным мальчишкой?

К своему удовольствию, Северус заметил, что лицо Поттера потемнело от злости. Он был уверен, что Поттер непременно клюнет на эту наживку, но каким-то образом тому удалось совладать с собой. А жаль, – подумал Северус. Было бы забавно посмотреть на Поттера, бьющегося в истерике.

Уайлд тяжело вздохнула.

– Нет, – произнес Северус, покачав головой. – Я отказываюсь. Я выбираю суд, на свой страх и риск.

– Вас не оправдают, – без обиняков ответила Уайлд.

– Вы, кажется, сказали, что половина Визенгамота требует моего оправдания?

– Это так, – согласилась Уайлд. – Но власть в руках у другой половины. Уверяю вас, если процесс состоится, вас осудят.

Северус не дрогнул.

– Значит, так тому и быть, – твердо ответил он. Он не собирался идти на подобные уступки. Уж точно – не на глазах у Поттера.

Грейнджер, сидевшая напротив него, подалась вперёд:

– Мы так и думали – что вы решите рискнуть. Мы тянули время, – выпалила она отчаянно, с тревогой взглянув на Северуса в ожидании резкого выговора. – Мы хотели дождаться, пока Министерство заменит Поцелуй дементора чем-нибудь другим. По крайней мере теперь, если процесс закончится плохо... – Она запнулась, как будто охрипнув. – Ну, то есть, новая смертная казнь не так ужасна...

– Это не смертная казнь, – оборвала её Уайлд. – Программа называется «Новая жизнь».

– Красивое название не меняет сути, – резко ответила Грейнджер. Казалось, она была готова сорваться.

– Странно слышать это от вас, – сказала Уайлд. – Если вы так настроены, возможно, ваши собственные семейные обстоятельства требуют пересмотра.

Грейнджер еле заметно побледнела, ее руки сжались в кулаки. Одно долгое мгновение казалось, что она скажет в ответ что-то крайне неприятное, но потом Уизли предостерегающе положил руку ей на плечо.

– Извините, – тихо ответила она, глядя куда-то в сторону. – Разумеется, это замечательная программа. Ничего общего со смертной казнью.

– Что происходит? – прервал внезапно наступившее молчание Северус. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Судя по реакции Грейнджер, пока он был оторван от остального мира, Министерство превзошло самое себя в своей неизбывной глупости. Еще раз. Что могло быть хуже, чем Поцелуй дементора?

– Сторонники Волдеморта были приговорены к полному удалению всех воспоминаний и возвращению в детский возраст, – будничным тоном объяснила Уайлд. – Было разработано специальное зелье. Оно позволяет безопасно и необратимо омолодить человеческое существо до младенческого возраста. По мере того, как организм молодеет под воздействием зелья, команда опытных легилементов работает над удалением всех воспоминаний, связанных со взрослой жизнью. Впоследствии младенцы поступают под опеку подходящих семейных пар, способных вырастить и воспитать полноценных членов магического общества.

В голосе Уайлд звучала подлинная гордость, и Северус немедленно подумал, что она, похоже, имеет некоторое отношение к созданию программы.

– Проект стартовал полгода назад, и его первая стадия прошла более чем успешно. Мы считаем такой метод перевоспитания неисправимых преступников очень гуманным.

Уайлд как-то особенно внимательно посмотрела на Грейнджер. Та выглядела усталой и подавленной. Рука Уизли все еще лежала на ее плече.

– Вы согласны, миссис Грейнджер-Уизли?

– Конечно, – безжизненным голосом ответила та. – Очень гуманный метод.

– Понятно, – негромко произнес Северус. Услышанное потрясло его. Первое мгновение он не знал, что сказать. Не знал, что и думать. Потом он услышал свой голос, спрашивающий о судьбе Люциуса и Нарциссы.

Грейнджер поморщилась, как от боли.

– Люциуса отдали под опеку одной паре в Шотландии, – ответил Поттер. Глядя на него, Северус подумал, что виноватое выражение лица ему чрезвычайно идет. – Нарциссу я потерял из виду – её приемные родители отказались иметь со мной дело. – Поттер бросил на Северуса быстрый виноватый взгляд. – Послушайте, мне правда очень жаль. Она ведь спасла мне жизнь. Я не хотел, чтобы с ней случилось такое. Я сделал всё, что мог...

– Немного же вы можете, – холодно ответил Северус, испытывая болезненное удовольствие от того, что отыгрывается на Поттере. Тот побледнел, но ничего не ответил.

– Что с Драко? – спросил Снейп, пытаясь представить, как мальчишка перенёс потерю обоих родителей. – С ним всё в порядке?

– Драко Малфой и несколько других бывших студентов Хогвартса находятся под домашним арестом, – ответила Уайлд. – Поначалу мы не были уверены, что программа по возвращению в детство является подходящей мерой и для них, но, судя по тому, какой успешной оказалась первая стадия...

Грейнджер резко выпрямилась, на лице у нее застыло ошеломленное выражение. Поттер и Уизли выглядели не менее удивленными. Похоже, они не подозревали, что нечто подобное может произойти с их бывшими однокурсниками.

– Не может быть, – прошептала Грейнджер. – Так нельзя! Они совершили ужасную ошибку, но это же несравнимо с тем, что сделали их родители. Они не заслужили такого. Не заслужили, чтобы их просто... стёрли.

– И вообще, сколько можно? – присоединился к ней Поттер. – В конце концов вы станете превращать в младенцев всех, кто вам как-то помешает?

Северус наблюдал за происходящим с отстраненным любопытством. Он заметил, что Уайлд вовсе не выглядела обеспокоенной.

– Это, безусловно, очень интересная тема для дискуссии, но место выбрано крайне неподходящее. И мое время ограничено, – произнесла она, так и не ответив Грейнджер и Поттеру.

– Таковы варианты, мистер Снейп. Что вы выбираете? Амнистию или судебный процесс?

Северус молчал. Сдаваться не хотелось, но мысль о потере всех воспоминаний, какими бы невеселыми они ни были, наполняла его иррациональным, примитивным страхом. Подобный страх, наверное, испытывал первобытный человек при виде огня – неведомой стихии, способной обратить его в ничто.

Уайлд наблюдала за ним с холодным безразличием.

– Верите или нет, но я на вашей стороне, – сказала она сухо. – Мне бы вовсе не хотелось, чтобы вы попали под действие проекта, и вы можете этого избежать.

Она кивком указала на свиток, все еще лежавший на столе перед Северусом.

– Это хороший выход, мистер Снейп. Думаю, вам стоит согласиться.

– Поверить не могу, – упрямо ответил Северус. – Все, что я делал, я делал ради победы над Волдемортом.

– Возможно. – Она чуть заметно пожала плечами. – И тем не менее любые действия влекут за собой последствия. Уж вам ли не знать. Если вы были готовы на эти действия, значит, вы должны быть готовы заплатить за них свою цену.

Северус механически кивнул, но так и не смог заставить себя прикоснуться к свитку.

Он не хотел соглашаться. Ему нестерпимо захотелось отбросить свиток и рискнуть потерять все, раз и навсегда. У него и так почти ничего не осталось, – подумал он с горечью. Собственный голос – и тот временами казался чужим и незнакомым. Но теперь, когда он узнал, что Драко и другие живы, он не мог сдаться: их судьба еще не была решена.

– Это хороший вариант, – повторила Уайлд. – Что еще более важно, другого я вам предложить не могу.

– Ну что же, – услышал себя Северус, как будто со стороны. – В таком случае я вынужден согласиться.

* * *

Оказавшись в камере, он тут же упал на койку. Невозможно было поверить, что скоро всё закончится. Несколько дней, сказала Уайлд. Несколько дней потребуется на оформление документов, и потом он выйдет на свободу. Вернется к прежней жизни, станет как все нормальные люди.

А можно ли с такими воспоминаниями остаться нормальным?

Он привычным движением прикоснулся к шраму на шее. В памяти всплыл Малфой-мэнор.

Ах да, одно из преступлений, за которые ему предстоит покаяться – содействие в совершении убийства…

Он молча, с безразличным лицом, наблюдал за тем, как Нагини пожирала то, что осталось от Чарити Бербидж. Казалось, это никогда не кончится, и ему вечно придется смотреть на растерзанный труп и кормящуюся змею.

...Но вот всё было кончено. Темный Лорд и все остальные ушли. Даже Драко уже опомнился и, ни на кого не глядя, покинул комнату. Змеи тоже нигде не было. Только Люциус застыл на месте – как будто внезапно разучился ходить. А может, ему некуда идти, – подумал Северус.

– Это безумие. Я и подумать не мог… – прошептал Люциус. Северус молча стоял рядом. – Подумать не мог, что все будет так.

– А что ты думал, Люциус? – сухо спросил Снейп без особого сочувствия к главе семейства Малфоев. Стол перед ними был пуст, но на полированной поверхности все еще темнели пятна крови. Глаза Люциуса лихорадочно блеснули, он схватил Северуса за руку.

– У меня есть… убежище. Во Франции. Мне нужен портключ – на всякий случай. Достанешь? Я заплачу, много заплачу.

– И где ты будешь его хранить? – спросил Северус безразличным тоном. Вопрос был отнюдь не праздным: теперь Темный Лорд был подлинным хозяином Малфой-мэнора, и спрятать здесь что-либо было невозможно.

Они вместе вышли из гостиной в полутемный коридор.

– Есть одно место, – прошептал Люциус. – Пойдем.

* * *

Северус с тихим стоном зарылся лицом в подушку.

Он вдруг понял, что ему будет не хватать Нарциссы и Люциуса. Странно – он никогда не считал их друзьями. Но тем не менее они были частью его жизни. Жизни, которую уничтожали, стирали с лица земли у него на глазах. Мир, такой, каким он его знал, стремительно исчезал, и он уже сам не знал, за что уцепиться.

Северус быстро уснул. Ему ничего не снилось.