Час волка

Пламя в камине вспыхнуло, и Гарри резко сел. Гермиона тоже проснулась и осторожно, стараясь не потревожить спящую Беллатрикс, повернулась к огню, в котором уже появилось лицо Эммы Уайлд. Она выглядит просто невероятно довольной, – подумал Гарри с отвращением. Ненормально быть таким довольным в это время суток.

– Очень жаль, что приходится вас беспокоить, миссис Грейнджер-Уизли, – сказала Уайлд безо всякого сожаления в голосе. – Я ищу мистера Поттера. Связалась по каминной сети с его домом, но там никто не отвечает. Я подумала, что он может быть у вас.

– Так оно и есть, – сказал Гарри, встав и загородив собой Гермиону. – В чем дело?

– Имел место крайне неприятный инцидент, – будничным голосом ответила Уайлд. – Четверым слизеринцам, а именно Малфою, Гойлу, Флинту и Нотту, каким-то образом удалось сбежать из-под стражи. Обнаружить, куда они скрылись, не удалось.

– Неужели? – так же буднично спросил Гарри. Он уже открыл рот, чтобы добавить «Фигово работаете», но в последний момент удержался.

– Вам об этом ничего не известно? – спросила Уайлд.

– Откуда? Мне бы о своих планах они точно рассказывать не стали, даже если бы могли, – ответил Гарри, решив пока что ни в чем не сознаваться.

– Это верно, – согласилась Уайлд. – В любом случае, я подумала, что вы захотите быть в курсе. Вы ведь, кажется, интересуетесь всем, что касается «Новой жизни». Наши взгляды зачастую не совпадают, но я тем не менее решила известить вас о происходящем – в качестве жеста доброй воли.

– А. Спасибо, – пробормотал Гарри. Он чувствовал, что это еще не все. Внутри все сжалось в ожидании того, что она скажет дальше. Он не ошибся.

– Пожалуйста. Ах да, и еще одно: нам удалось задержать организатора побега. Верите или нет, это был Северус Снейп. – Уайлд с сожалением покачала головой. – Как ужасно.

– Я хочу с ним увидеться, – тут же ответил Гарри. – Сейчас же.

– Боюсь, это невозможно, – равнодушно проговорила Уайлд. – Если условия соглашения с Министерством нарушены, приговор приводится в исполнение немедленно. Процесс омоложения уже начался.

– Ну так остановите его! – сорвался Гарри. Беллатрикс, разбуженная криком, тут же заплакала.

– Боюсь, это невозможно, – повторила Уайлд.

– А вы постарайтесь. Я буду у вас немедленно.

– Уже слишком поздно. Я собираюсь домой. Я приму вас утром, если хотите. К тому моменту процесс будет завершен. Спокойной ночи, мистер Поттер.

Гарри прикусил губу. Невыносимо хотелось нагрубить, но делать этого было нельзя ни в коем случае.

– Я прошу вас, примите меня сейчас. Я буду очень признателен, – выдавил он.

– Если вы настаиваете, – ответила Уайлд, демонстративно вздохнув.

Пламя в камине погасло, и Гарри вскочил на ноги. Рон уже успел спуститься из спальни и взять у Гермионы плачущую Беллатрикс.

– Я иду с тобой, – заявила Гермиона, безуспешно пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы прежде, чем собрать их в хвост.

На этот раз Гарри не стал спорить.

* * *

Северус проснулся и понял, что не знает, где он. Было темно, он не мог пошевелиться. Судя по всему, палочку у него тоже забрали. Паника нахлынула волной, и Северус резко вдохнул – так резко, что заныли крепко сжатые зубы.

– Отпустите меня! – выпалил он, напрягаясь всем телом в тщетной попытке высвободиться из невидимых пут. – Я ничего не сделал!

Ему никто не ответил. Должно быть, они всё узнали, – подумал он в полном отчаянии. Он не ожидал, что его арестуют только за то, что у него была Метка, но никаких других объяснений в голову не приходило. И Меткой он обзавелся совсем недавно, так что все совпадало…

Было в этом какое-то темное наслаждение – наблюдать за тем, как череп и змея появляются, а потом оживают на его коже. Но к наслаждению настойчиво примешивалось чувство вины: он понимал, что если Лили когда-нибудь узнает, то отшатнется от него в ужасе.

Он скрипнул зубами и попытался отогнать эту мысль. Лили ушла из его жизни, так какая разница, что она подумает? Но почему-то любой поступок, который она бы не одобрила, казался преступлением.

А может, он и совершил преступление, и сейчас получал по заслугам. От этой мысли становилось больно, но как еще можно было объяснить происходящее?

– Сколько вам лет? – спросил кто-то, и Северус вздрогнул от неожиданности.

– Восемнадцать, – неохотно ответил он.

– Очень хорошо. Вы отлично справляетесь.

На мгновение он ощутил надежду, что он не арестован, что его не наказывают за какое-то неизвестное ему преступление. Но нет – он был связан, он ничего не видел. И дело не в Метке. Должно быть, он и в самом деле сделал что-то ужасное, с отчаянием подумал он. Но он никак не мог вспомнить, что именно.

К его губам поднесли фиал, и он механически выпил его содержимое.

– Что я сделал? За что? – сумел он спросить и уснул прежде, чем смог услышать ответ.

* * *

Приемная Департамента юстиции была напрямую подсоединена к каминной сети. Помещение было стерильно чистым, выхолощенным до непроницаемости, под стать хозяйке кабинета, сидевшей за массивным столом. Кроме Уайлд в комнате было четверо авроров с палочками наготове, внимательно следивших за каждым движением Гарри и Гермионы.

Гарри быстро огляделся: спартанская обстановка, на единственной полке – несколько книг и аккуратная стопка документов.

Единственной деталью, связанной с личной жизнью хозяйки кабинета, была небольшая волшебная фотография. Эмма Уайлд, намного моложе себя теперешней, с маленьким ребенком на руках. Ребенок, девочка лет трех-четырех, весело улыбалась, дергая мать за длинную прядь волос. Уайлд-на-фотографии откинула голову и рассмеялась. На мгновение Гарри задумался о том, что могло превратить счастливую мать с фотографии в отвратительную стерву, с которой ему приходилось иметь дело сейчас. Еще ему смутно показалось, что молодая Уайлд на кого-то похожа, но он не смог вспомнить, на кого.

Уайлд-теперешняя перехватила его взгляд и демонстративно кашлянула.

– Мистер Поттер. Миссис Грейнджер-Уизли. Я вас слушаю.

Гарри перевел дыхание и заговорил, стараясь не повышать голос.

– Вы не должны так поступить со Снейпом, – начал он как можно спокойнее. – Это нужно остановить.

Уайлд смотрела на него безо всякого выражения.

– Странно слышать это от вас. Вы же знаете, на каких условиях мистер Снейп согласился на амнистию.

Гарри до боли в суставах сжал палочку, спрятанную в кармане. Гермиона, должно быть, что-то почувствовала: она незаметно прикоснулась к его локтю. Он не стряхнул ее руку, понимая, что если затеет драку в кабинете Уайлд, Снейпу это не поможет. Но просто стоять в стороне, пока Снейпа уничтожали, раз за разом стирая ему память, он тоже не мог.

– Мне все равно, на каких условиях, – произнес он сквозь зубы, – послушайте…

– Мистер Поттер, эта дискуссия бессмысленна, – перебила она. – Процесс запущен. Северус Снейп прошел четыре стадии и сейчас, физически и умственно, является одиннадцатилетним ребенком.

– Так остановите пятую стадию! – выкрикнул Гарри в отчаянии. – Пожалуйста, я знаю, что вы можете, я сделаю все что угодно, если вы остановите…

В первый раз на лице Уайльд отразился интерес.

– Все что угодно, – повторила она, как будто взвешивая его слова. – К примеру?..

Гарри почувствовал, как что-то ломается у него внутри. Какой-то стержень, ось, вокруг которой вращался его мир. Он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. Он знал, что сказать, и ему уже было почти всё равно.

– Я заявлю о том, что поддерживаю «Новую жизнь», – сказал он деревянным голосом. – Если вы немедленно остановите процедуру. Я заберу Снейпа домой.

Гермиона сдавленно ахнула и сжала его локоть. Гарри не обернулся.

– Если вы добиваетесь опекунства, вы должны действовать по установленным правилам, – ответила Уайлд. – Они вам известны.

– Известны, – согласился Гарри. – А еще мне известно, что вы можете их обойти. Вам нужна моя поддержка или нет?

Он мельком подумал, что Уайлд воспользуется моментом и потребует большего, новых компромиссов, новых обещаний. Но этого не случилось. Уайлд открыла ящик стола и достала оттуда незаполненный бланк, в котором Гарри узнал форму заявления для будущих опекунов – участников «Новой жизни». Он быстро пробежал глазами документ – стандартные формулировки, за исключением Клятвы о неразглашении в конце. Ее условия была даже жестче, чем обычно: «криминальное» прошлое ребенка было предметом абсолютной секретности. Любое действие, прямо или косвенно ведущее к разглашению тайны, признавалось нарушением контракта и каралось соответственно.

– Знаете, мистер Поттер, это не слишком разумно, – произнесла Уайлд. – Было бы лучше, если бы вы позволили завершить процесс, прежде чем забирать его себе.

– Нет, – ответил Гарри.

Уайлд покачала головой.

– Вы же видите, что ваше заявление ничем не отличается ото всех остальных. Но вам будет куда тяжелее соблюдать Клятву. Одиннадцатилетнему ребенку наверняка захочется узнать, что с ним случилось. Он будет задавать вопросы. Множество вопросов. Как вы станете объяснять ему все произошедшее?

– Я что-нибудь придумаю, – упрямо ответил Гарри. Ему уже было не по себе от того, что ему предстояло лгать Снейпу-ребенку. Он понимал, что добровольно залезает в какую-то жуткую трясину, но другого выхода не было.

Он подписал два экземпляра заявления. Гермиона, не сказавшая ни слова на протяжении всего разговора, так же молча подписалась в качестве свидетеля. Гарри сложил свой экземпляр, убрал в карман и выжидающе посмотрел на Уайлд.

– Ну хорошо, – произнесла она и встала из-за стола. – Идите за мной.

Чтобы аппарировать, им пришлось сначала выйти из здания Министерства. Уайлд шла первой.

Часа три, подумал Гарри отстраненно, взглянув на темное небо. Звезд не было – их заволокли тяжелые тучи, придавившие горизонт к земле.

– Час волка, – тихо проговорила Гермиона.

– А?

– Так называется самая темная фаза ночи. Говорят, на этот час выпадает больше всего смертей и рождений.

– А. Да, поздно уже совсем. – Гарри повернулся к ней, уверенный в том, что сейчас она попрощается и аппарирует к себе домой. Но Гермиона остановилась лишь на мгновение, взяла его за руку, ободряюще сжала ее и пошла дальше рядом с ним.

Они прошли еще несколько шагов и все вместе аппарировали к знакомым тюремным воротам, тем самым, из которых Снейп вышел несколько дней назад.

Уайлд провела их вовнутрь, потом – по лабиринту ярко освещенных коридоров с высокими потолками. Гарри чувствовал, как сердце бухает в груди с каждым сделанным шагом.

Наконец они добрались до лаборатории, и Гарри замер на пороге. Он знал, чего ожидать, но все равно был потрясен увиденным. Он как будто попал в одно из тех детских воспоминаний Снейпа, которые видел меньше года назад.

На узкой больничной кровати, укрытый тонким одеялом, спал мальчик. Он дышал глубоко и ровно – даже в полумраке было видно, как поднимается и опускается грудь.

У него были длинные немытые волосы. Темные пряди падали на глаза, как будто даже во сне он старался спрятаться от людей. Гарри неотрывно смотрел на него, пытаясь поверить, что этот маленький тощий ребенок был всем, что осталось от Северуса Снейпа. Наверное, ему следовало благодарить судьбу: все-таки им удалось спасти одиннадцать лет жизни и воспоминаний Снейпа… Но благодарности Гарри не чувствовал. Было больно смотреть на Снейпа сейчас и понимать, сколько потеряно безвозвратно.

В какой-то момент Гарри услышал голос Уайлд, которая, видимо, уже давно ему что-то говорила.

– …и после завершения процедуры ему дали большую дозу снотворного. Дайте ему время выспаться. Вообще в ближайшее время ему будет необходим неограниченный сон. Если столкнетесь с какими-либо трудностями, пожалуйста, свяжитесь с приемной «Новой жизни» в Департаменте юстиции. Отдел семьи и детства.

Он молча, с ненавистью, кивнул.

Уайлд наконец замолчала. Гарри шагнул к кровати и поднял мальчика на руки. Тот не проснулся.

Снейп оказался тяжелее, чем он думал. Гарри неловко попытался пристроить его у себя на руках, одеяло соскользнуло, и он увидел, что они не стали уменьшать старую одежду Снейпа, а заменили ее на новую, детскую. На Снейпе были джинсы и клетчатая рубашка, и то и другое – новое, только из магазина. На рукаве рубашки все еще болтался ценник дорогого магазина на Диагон-аллее. Гермиона механически подняла палочку и произнесла отрезающее заклинание.

– Что бы вы ни думали, мы не какие-нибудь чудовища, – тихо сказала Уайлд. – Мы заботимся об этих детях. Так же, как и вы.

Гарри не ответил. Он повернулся и пошел прочь с ребенком на руках.